Аргументы и факты, № 47 (1256) от 24 ноября 2004 г.

Колхозный рок

«КАК свернете на грунтовку, ориентируйтесь на комбайн у конюшни. Там и будет наше Казино» — инструктировали нас по телефону. В глухое Казино (именно так, с ударением на последний слог, называют его местные жители), обозначенное лишь на старых картах Тульской губернии, я отправился не играть в рулетку, а спросить у экс-лидера группы «Вежливый Отказ» Романа Суслова и его супруги-искусствоведа Анны Арциховской-Кузнецовой: «Зачем вам все это?». В голове не укладывалось, что эти люди по доброй воле переехали из центра сытой Москвы сюда, в «убитый» колхоз.

Больные «конизмом»

«МЫ продолжаем заниматься творчеством. Только там, где для этого осталось место, — с порога ответил на мой вопрос бывший музыкант, а ныне конезаводчик Роман Суслов. А затем, подумав, добавил: — А именно: выращиваем хороших спортивных лошадей там, где они могут вырасти. И занимаемся осмысленным сельским хозяйством». Как удалось выяснить, это хоть и трудоемкий, но довольно творческий процесс.

Правда, в дороге грезилось, что частная ферма, которой владеет творческая интеллигенция, устроена на манер западных. Эдакий механизированный «показушный» аттракцион для демонстрации президенту во время поездок по стране. Вот, мол, полюбуйтесь, Владимир Владимирович, и у нас есть доморощенные «ударники сельского каптруда», у которых ранчо не хуже, чем у вашего друга Буша. Однако внешне «рокерское» хозяйство мало чем отличается от большинства отечественных колхозов. Уборка навоза и кормежка животных — дедовским способом, то есть вручную. Такое ощущение, что в столетние дома, сохраняющие антикварно-потрепанный вид («чтобы не тошнило при взгляде на архитектурные изыски», — пояснил хозяин), давно не ступала нога человека. Для столичного жителя, привыкшего к урбанистическому пейзажу, картина довольно унылая. «Унылая, — соглашается Роман. — На моем веку здесь три деревни исчезло: молодежь в город подалась, а кто постарше, спиваются потихоньку. Так что у наших деревень две перспективы: либо китайцев, либо мексиканцев сюда пустить…»

Роман и Анна, выросшие в семьях с достатком (что называется, с «золотой ложкой во рту»), годам к тридцати устали от столицы, им стало скучно жить в городе и потянуло к земле. Все это случилось на фоне прогрессирующей болезни, которую они сами называют «конизмом» (любовью к лошадям). Вот и забрались они в эту глухомань, где сохранилась чуть ли не в первозданном виде лесостепная зона («без дач, заборов, промзон, бутылок и металлолома») и тысячи га брошенной земли под естественные пастбища и производственные массивы. «Теперь вот стоим на страже этой земли, — вздыхает Роман. — Если прижмут налогами или какими-нибудь дурацкими законами, свернемся и уедем в Зимбабве или Австралию. Но в Москву не вернемся.

Так что чем меньше людей будет про нас знать, тем лучше. У нас прокат лошадей эксклюзивный, «для своих». Чтобы не доставлять неприятностей лошадям».

Несмотря на то что фермеры занимаются и выращиванием кормов, основной доход им приносят лошади и пони. «Мы все равно держали лошадей, — вводит в курс дела Роман Суслов, — и подумали: а почему бы не завести пони? Они выносливее и неприхотливее, меньше болеют. В силу того что все конезаводы являются гособразованиями, их постигла печальная участь — у них нет ни средств, ни возможностей, ни кадров. Поголовье сильно сократилось, и сегодня мы составляем им большую конкуренцию. Но все равно бизнесом это назвать сложно. Нет реального рынка, нет профессиональных всадников, сплошь любители. Чтобы вырастить и довести лощадь до предпродажной кондиции, по-хорошему нужно лет пять. Есть такая поговорка, что лошадей разводят либо очень богатые, либо очень глупые люди. Вот я и думаю иногда: зачем же я, идиот, втянулся в это?»

Для справки: чтобы вырастить одну «голову», в среднем уходит 9000 руб. при учете всех затрат (корма, работы, электричества и налогов). А предпродажные цены таковы: молодняк — от 90 000 руб.; взрослые лошади (5 лет и старше) — от 150 000 руб.

Без музыки

ЗА ВСЮ свою историю, как утверждает бывший музыкант, «Вежливый Отказ» «не сыграл ни одной популярной нотки», хотя с 1985 по 1990-е годы коллектив исколесил полмира. Очевидцы помнят, какие сумасшедшие представления устраивали музыканты во время музицирования — даже размахивали тухлым мясом над головой обалдевшей публики. Сегодня, глядя в сторону десятка свиней, мирно пасущихся в загончике, Роман Суслов разводит руками: «14 лет занимаюсь сельским хозяйством, а до сих пор забиваю скотину скрепя сердце. Неблизко мне это».

«От музыки я просто устал, — продолжает Роман, цепляя вилами охапку сена. Пришло время кормежки лошадей, и даже интервью не повод, чтобы оставить животных без еды. — Вернее, я здесь отдыхаю от нее и стараюсь по возможности забыть все, что с ней связано. Вообще жанр, в котором мы работали, попросту стал неактуален. Поэтому не хотелось, чтобы музыка превращалась в рутинную низкооплачиваемую работу. К тому же музыка сейчас не очень созвучна с моим деревенским существованием, скорее поздний Чехов. Поэтому зимой, когда свободного времени под вечер чуть больше (темнеет-то рано), мы с Анной в основном читаем».

В деревенском доме Сусловых нет ни радио, ни телевизора. «А зачем они нам? Судьбоносные новости мы и так узнаем, через Интернет. Остальное нас мало волнует».

За вечерним кофе наша беседа плавно перешла на больную для российского села тему — алкоголизм. «Не думаю, что это особенность именно сельской местности, — возражает Роман. — К нам в гости приезжают «офисные» люди из Москвы и жалуются: после двух часов дня невозможно у руководства подпись поставить — все начальники пьяные в стельку. Скорее, это черта национальная, а не деревенская. Мне, например, известно, что в советские времена в период уборочных сельхозработ была установка партийного руководства — поить людей. Они же, как на врага, ходили в битву за урожай. На фашистов перли — спирт давали, здесь — то же самое. При такой практике колхозы просто споили».

«К сожалению, к кофе у нас ничего нет, — извиняется передо мной хозяйка. — Только яблочное варенье». «Все нормально, — отшучивается Роман. — Это хорошая иллюстрация нашего простого быта. У нас не такая объемная потребительская корзина. Зато молоко, яйца, свинина, говядина и птица — все свое, непокупное».

Провожая меня, супруга Суслова философски заметила: «Я в детстве думала: вот жены декабристов, дурочки, вместо того чтобы по балам ездить, мазурку танцевать и ананасы есть, по собственной воле на рудники отправились. А здесь, в Казино, потом поняла, что хоть на рудниках физически и было тяжело, но важнее было находиться там. Выясняется, что без телевизора и радио не только не скучно, а как раз жизнь вне социума дает возможность о чем-нибудь думать, что-то видеть, слышать и находить массу интересного. Оказывается, внутри нас все уже есть. Мы здесь потому, что нам скучно жить жизнью нового русского обывателя».

Владимир ПОЛУПАНОВ,
Белевский район Тульской области — Москва